Неточные совпадения
Оставшись один, он даже подумал о том, как бы ему возблагодарить
гостя за такое
в самом деле беспримерное великодушие.
Ноздрев, возвратившись, повел
гостей осматривать все, что ни было у него на деревне, и
в два часа с небольшим показал решительно все, так что ничего уж больше не
осталось показывать.
Гости разъехались, папа и Володя вышли;
в гостиной
остались князь, бабушка и я.
И недели три Илюша
гостит дома, а там, смотришь, до Страстной недели уж недалеко, а там и праздник, а там кто-нибудь
в семействе почему-то решит, что на Фоминой неделе не учатся; до лета
остается недели две — не стоит ездить, а летом и сам немец отдыхает, так уж лучше до осени отложить.
А Устинья тоже замечательна
в своем роде. Она — постоянный предмет внимания и развлечения
гостей. Это была нескладная баба, с таким лицом, которое как будто чему-нибудь сильно удивилось когда-то, да так на всю жизнь и
осталось с этим удивлением. Но Леонтий и ее не замечал.
Они
оставались там минут десять совсем не слышно и вдруг громко заговорили. Заговорили оба, но князь вдруг закричал, как бы
в сильном раздражении, доходившем до бешенства. Он иногда бывал очень вспыльчив, так что даже я спускал ему. Но
в эту самую минуту вошел лакей с докладом; я указал ему на их комнату, и там мигом все затихло. Князь быстро вышел с озабоченным лицом, но с улыбкой; лакей побежал, и через полминуты вошел к князю
гость.
Вверху стола сидел старик Корчагин; рядом с ним, с левой стороны, доктор, с другой —
гость Иван Иванович Колосов, бывший губернский предводитель, теперь член правления банка, либеральный товарищ Корчагина; потом с левой стороны — miss Редер, гувернантка маленькой сестры Мисси, и сама четырехлетняя девочка; с правой, напротив — брат Мисси, единственный сын Корчагиных, гимназист VI класса, Петя, для которого вся семья, ожидая его экзаменов,
оставалась в городе, еще студент-репетитор; потом слева — Катерина Алексеевна, сорокалетняя девица-славянофилка; напротив — Михаил Сергеевич или Миша Телегин, двоюродный брат Мисси, и внизу стола сама Мисси и подле нее нетронутый прибор.
Обед был подан
в номере, который заменял приемную и столовую. К обеду явились пани Марина и Давид. Привалов смутился за свой деревенский костюм и пожалел, что согласился
остаться обедать. Ляховская отнеслась к
гостю с той бессодержательной светской любезностью, которая ничего не говорит. Чтобы попасть
в тон этой дамы, Привалову пришлось собрать весь запас своих знаний большого света. Эти трогательные усилия по возможности разделял доктор, и они вдвоем едва тащили на себе тяжесть светского ига.
А
в остальное время года старик, кроме того, что принимает по утрам дочь и зятя (который так и
остается северо — американцем), часто, каждую неделю и чаще, имеет наслаждение принимать у себя
гостей, приезжающих на вечер с Катериною Васильевною и ее мужем, — иногда только Кирсановых, с несколькими молодыми людьми, — иногда общество более многочисленное: завод служит обыкновенною целью частых загородных прогулок кирсановского и бьюмонтского кружка.
Кроме как
в собраниях этого кружка, он никогда ни у кого не бывал иначе, как по делу, и ни пятью минутами больше, чем нужно по делу, и у себя никого не принимал и не допускал
оставаться иначе, как на том же правиле; он без околичностей объявлял
гостю: «мы переговорили о вашем деле; теперь позвольте мне заняться другими делами, потому что я должен дорожить временем».
Между тем француза не находили. Кирила Петрович ходил взад и вперед по зале, грозно насвистывая Гром победы раздавайся.
Гости шептались между собою, исправник казался
в дураках, француза не нашли. Вероятно, он успел скрыться, быв предупрежден. Но кем и как? это
оставалось тайною.
Видя, что Ольга Александровна
в дурном расположении духа и
в очень воинственном,
гости один за другим откланялись. Когда мы
остались одни, она сказала мне...
Один из последних опытов «гостиной»
в прежнем смысле слова не удался и потух вместе с хозяйкой. Дельфина Гэ истощала все свои таланты, блестящий ум на то, чтоб как-нибудь сохранить приличный мир между
гостями, подозревавшими, ненавидевшими друг друга. Может ли быть какое-нибудь удовольствие
в этом натянутом, тревожном состоянии перемирия,
в котором хозяин,
оставшись один, усталый, бросается на софу и благодарит небо за то, что вечер сошел с рук без неприятностей.
У Кетчера нельзя было
оставаться, он жил ужасно далеко, и
в этот день у его матери были
гости.
В большинстве случаев
гости остаются ночевать; мужчины располагаются спать
в зале и
в гостиной вповалку на разостланных по полу перинах; женский пол разводят по комнатам барышень, на антресолях.
Но вот
гости с шумом отодвигают стулья и направляются
в гостиную, где уже готов десерт: моченые яблоки, финики, изюм, смоква, разнообразное варенье и проч. Но солидные
гости и сами хозяева не прикасаются к сластям и скрываются на антресоли, чтобы отдохнуть часика два вдали от шума. Внизу,
в парадных комнатах,
остаются только молодые люди, гувернантки и дети. Начинается детская кутерьма.
Входил
гость, за ним прибывал другой, и никогда не случалось, чтобы кому-нибудь чего-нибудь недостало. Всего было вдоволь: индейка так индейка, гусь так гусь. Кушайте на здоровье, а ежели мало, так и цыпленочка можно велеть зажарить.
В четверть часа готов будет. Не то что
в Малиновце, где один гусиный полоток на всю семью мелкими кусочками изрежут, да еще норовят, как бы и на другой день
осталось.
До Лыкова считают не больше двенадцати верст; но так как лошадей берегут, то этот небольшой переезд берет не менее двух часов. Тем не менее мы приезжаем на место, по крайней мере, за час до всенощной и останавливаемся
в избе у мужичка, где происходит процесс переодевания. К Гуслицыным мы поедем уже по окончании службы и
останемся там
гостить два дня.
Харитона Артемьевича не было дома, — он уехал куда-то по делам
в степь. Агния уже третий день
гостила у Харитины. К вечеру она вернулась, и Галактион удивился, как она постарела за каких-нибудь два года. После выхода замуж Харитины у нее не
осталось никакой надежды, —
в Заполье редко старшие сестры выходили замуж после младших. Такой уж установился обычай. Агния, кажется, примирилась с своею участью христовой невесты и мало обращала на себя внимания. Не для кого было рядиться.
В столовой
оставались только хозяин,
гость и Устенька.
Проезжая мимо Суслона, Луковников завернул к старому благоприятелю попу Макару. Уже
в больших годах был поп Макар, а все
оставался такой же. Такой же худенький, и хоть бы один седой волос. Только с каждым годом старик делался все ниже, точно его гнула рука времени. Поп Макар ужасно обрадовался дорогому
гостю и под руку повел его
в горницы.
Они
оставались на «вы» и были более чужими людьми, чем
в то время, когда доктор являлся
в этот дом
гостем.
Г-н Сузуки не скрывал своего восторга и оглядывал орден со всех сторон блестящими глазами, как ребенок игрушку; на его «красивом и мужественном» лице я читал борьбу; ему хотелось поскорее побежать к себе и показать орден своей молоденькой жене (он недавно женился), и
в то же время вежливость требовала, чтобы он
оставался с
гостями.
Лебедев, чуть не доведший некоторых из слушателей до настоящего негодования (надо заметить, что бутылки всё время не переставали откупориваться), неожиданным заключением своей речи насчет закусочки примирил с собой тотчас же всех противников. Сам он называл такое заключение «ловким, адвокатским оборотом дела». Веселый смех поднялся опять,
гости оживились; все встали из-за стола, чтобы расправить члены и пройтись по террасе. Только Келлер
остался недоволен речью Лебедева и был
в чрезвычайном волнении.
Тот продолжал моргать глазами и утираться. Лиза пришла
в гостиную и села
в угол; Лаврецкий посмотрел на нее, она на него посмотрела — и обоим стало почти жутко. Он прочел недоумение и какой-то тайный упрек на ее лице. Поговорить с нею, как бы ему хотелось, он не мог;
оставаться в одной комнате с нею,
гостем в числе других
гостей, — было тяжело: он решился уйти. Прощаясь с нею, он успел повторить, что придет завтра, и прибавил, что надеется на ее дружбу.
Старуха сейчас же приняла свой прежний суровый вид и
осталась за занавеской. Выскочившая навстречу
гостю Таисья сделала рукой какой-то таинственный знак и повела Мухина за занавеску, а Нюрочку оставила
в избе у стола. Вид этой избы, полной далеких детских воспоминаний, заставил сильно забиться сердце Петра Елисеича. Войдя за занавеску, он поклонился и хотел обнять мать.
Впрочем,
оставалась еще
в запасе пристанская родня, с которою приходилось теперь поневоле дружить, — ко всем нужно сходить
в гости и всех принять.
Петр Елисеич долго шагал по кабинету, стараясь приучить себя к мысли, что он
гость вот
в этих стенах, где прожил лет пятнадцать. Да, нужно убираться, а куда?.. Впрочем,
в резерве
оставалась Самосадка с груздевским домом. Чтобы развлечься, Петр Елисеич сходил на фабрику и там нашел какие-то непорядки. Между прочим, досталось Никитичу, который никогда не слыхал от приказчика «худого слова».
Появление Груздева
в сарайной разбудило первым исправника, который крепко обругал раннего
гостя, перевернулся на другой бок, попытался было заснуть, но сон был «переломлен», и ничего не
оставалось, как подняться и еще раз обругать долгоспинника.
Вышло, что няня, воображая, что я
останусь погостить, велела
в других комнатах затопить печи, которые с самого начала зимы не топились.
Сегодня после обеда отправляюсь
погостить и полечить ногу
в Урик, там
останусь дней десять — и 1 сентября
в путь.
Мать,
в свою очередь, пересказывала моему отцу речи Александры Ивановны, состоявшие
в том, что Прасковью Ивановну за богатство все уважают, что даже всякий новый губернатор приезжает с ней знакомиться; что сама Прасковья Ивановна никого не уважает и не любит; что она своими
гостями или забавляется, или ругает их
в глаза; что она для своего покоя и удовольствия не входит ни
в какие хозяйственные дела, ни
в свои, ни
в крестьянские, а все предоставила своему поверенному Михайлушке, который от крестьян пользуется и наживает большие деньги, а дворню и лакейство до того избаловал, что вот как они и с нами, будущими наследниками, поступили; что Прасковья Ивановна большая странница, терпеть не может попов и монахов, и нищим никому копеечки не подаст; молится богу по капризу, когда ей захочется, — а не захочется, то и середи обедни из церкви уйдет; что священника и причет содержит она очень богато, а никого из них к себе
в дом не пускает, кроме попа с крестом, и то
в самые большие праздники; что первое ее удовольствие летом — сад, за которым она ходит, как садовник, а зимою любит она петь песни, слушать, как их поют, читать книжки или играть
в карты; что Прасковья Ивановна ее, сироту, не любит, никогда не ласкает и денег не дает ни копейки, хотя позволяет выписывать из города или покупать у разносчиков все, что Александре Ивановне вздумается; что сколько ни просили ее посторонние почтенные люди, чтоб она своей внучке-сиротке что-нибудь при жизни назначила, для того чтоб она могла жениха найти, Прасковья Ивановна и слышать не хотела и отвечала, что Багровы родную племянницу не бросят без куска хлеба и что лучше век
оставаться в девках, чем навязать себе на шею мужа, который из денег женился бы на ней, на рябой кукушке, да после и вымещал бы ей за то.
Мелькнула было надежда, что нас с сестрицей не возьмут, но мать сказала, что боится близости глубокой реки, боится, чтоб я не подбежал к берегу и не упал
в воду, а как сестрица моя к реке не подойдет, то приказала ей
остаться, а мне переодеться
в лучшее платье и отправляться
в гости.
Мать не хотела сделать никакой уступки, скрепила свое сердце и, сказав, что я
останусь без обеда, что я
останусь в углу до тех пор, покуда не почувствую вины своей и от искреннего сердца не попрошу Волкова простить меня, ушла обедать, потому что
гости ее ожидали.
От него я узнал, что все
гости и родные на другой же день моей болезни разъехались; одна только добрейшая моя крестная мать, Аксинья Степановна, видя
в мучительной тревоге и страхе моих родителей,
осталась в Багрове, чтоб при случае
в чем-нибудь помочь им, тогда как ее собственные дети, оставшиеся дома, были не очень здоровы.
Едва успели мы, сойдя вниз, поздороваться со всеми
гостями, как нас позвали к столу. Папа был очень весел (он был
в выигрыше
в это время), подарил Любочке дорогой серебряный сервиз и за обедом вспомнил, что у него во флигеле
осталась еще бонбоньерка, приготовленная для именинницы.
Гости давно разъехались. Часы пробили половину первого.
В комнате
остались только хозяин, да Сергей Николаевич, да Владимир Петрович.
Веткин, например, когда к нему приходили
в гости товарищи, обыкновенно спрашивал своего денщика-молдаванина: «А что, Бузескул,
осталось у нас
в погребе еще шампанское?» Бузескул отвечал на это совершенно серьезно: «Никак нет, ваше благородие, вчера изволили выпить последнюю дюжину».
Гости начинают уже стучать стульями,
в чаянье, что испытание кончилось и что можно будет приступить к настоящим действиям, составляющим цель всякого провинцияльного праздника: танцам и висту. Но надежда и на этот раз
остается обманутою. К роялю подходят Клеопатра и Агриппина.
Первого князь встретил с некоторым уважением, имея
в суде кой-какие делишки, а двум последним сказал по несколько обязательных любезностей, и когда
гости введены были к хозяйке
в гостиную, то судья
остался заниматься с дамами, а инвалидный начальник и винный пристав возвратились
в залу и присоединились к более приличному для них обществу священника и станового пристава.
— С большим удовольствием, — отвечал сухо Калинович и, когда
гости ушли,
остался в решительном ожесточении.
Я привык к лицам этого семейства, к различным их настроениям, сделал себе уже ясное понятие о их взаимных отношениях, привык к комнатам и мебели и, когда
гостей не было, чувствовал себя совершенно свободным, исключая тех случаев, когда
оставался один
в комнате с Варенькой.
Утром
в Химках прощание с сестрой Зиной, у которой он
гостил в летние каникулы. Здесь же, по соседству, визит семье Синельниковых. С большим трудом удалось ему улучить минуту, чтобы
остаться наедине с богоподобной Юленькой, но когда он потянулся к ней за знакомым, сладостным, кружащим голову поцелуем, она мягко отстранила его загорелой рукой и сказала...
— Вижу, — произнес с многодумчивым выражением
в лице Егор Егорыч, — и потому вот я какой имел бы план… Не знаю, понравится ли он вам… Вы
останетесь погостить у меня и напишете вашей жене, чтобы она также приехала
в Кузьмищево, так как я желаю поближе с ней познакомиться… Приедет она?
Только всего промеж нас и было. Осмотрела она меня — кажется, довольна
осталась; и я ее осмотрел: вижу, хоть и
в летах особа, однако важных изъянов нет. Глаз у ней правый вытек — педагогический случай с одним"
гостем"вышел — так ведь для меня не глаза нужны! Пришел я домой и думаю: не чаял, не гадал, а какой, можно сказать, оборот!
Отдав это приказание и проводив
в сени
гостей, Морозов отправился через двор
в домовую церковь; перед ним шли знакомцы и держальники, а за ним многочисленные холопи.
В доме
остался лишь дворецкий да сколько нужно было людей для прислуги опричникам.
— Да, — сказал он, — только нам одно и
осталось, что татар колотить! Кабы не ждать их
в гости, а ударить бы на Крым всеми полками разом, да вместе с казаками, так, пожалуй, что и Крым взяли бы!
— Теперича, ежели Петенька и не шибко поедет, — опять начал Порфирий Владимирыч, — и тут к вечеру легко до станции железной дороги поспеет. Лошади у нас свои, не мученные, часика два
в Муравьеве покормят — мигом домчат. А там — фиюю! пошла машина погромыхивать! Ах, Петька! Петька! недобрый ты!
остался бы ты здесь с нами,
погостил бы — право! И нам было бы веселее, да и ты бы — смотри, как бы ты здесь
в одну неделю поправился!
Выпили и закусили пирожками с черносмородинным вареньем. У Передонова, чтобы занимать
гостей, только и было
в запасе, что карты да водка. Так как за карты сесть еще нельзя было, — чай надо было пить, — то
оставалась водка.
Кожемякин тревожно задумался: незадолго перед этим он — точно слепой
в яму — свалился
в объятия Марфы Посуловой. Мясник всё настойчивее навязывался на знакомство, Матвей Савельев, не умея отказать, изредка заходил к нему, но почти каждый раз случалось так, что Посулов уходил куда-то по неожиданно спешному делу, а
гость волей-неволей
оставался с Марфой. Он знал, что Шкалик яростно играет
в карты и дела его расстроены, несколько раз Посулов брал у него денег, обещая отдать вскорости, и — не отдавал.